Улыбка слетела с ее лица. Она ничего не сказала, а лишь развернулась и пошла в кабинет директора.

Я подхватила полуживую Наташку, невольно облокотившуюся о стену, и потащила ее следом.

Войдя в кабинет, я была поражена переменой произошедшей в нем за год. Да, я нечасто бываю у директора. В прошлый раз я подписывала какие-то бумаги(а вы думали отчитывалась за двойку? Не дождетесь!!!). Здесь все было по-другому.

Раньше здесь не было ни кожаного дивана, сверкающего чистотой и дороговизной, ни этого шикарного стола для совещаний. Не было этого мягкого и пушистого ковра… даже компьютера не было, вместо него стояла печатная машинка. Да… у директора все переменилось, а вот в школе не очень. По-прежнему протекает крыша, в медпункте нет лекарств, прорывает совсем новые батареи, детям элитной художественной школы не на чем рисовать…

Да о чем это я? Разве мне судить хомяка? Пусть этим занимаются другие, я выше этого. Через год меня здесь уже не будет.

Директор сидел за своим столом и водил по нему

мышкой. Он внимательно смотрел на экран и очень быстро щелкал кнопкой. В Counter Strike играет? Или в Quake?

Увидев нашу компанию, он оторвался от своего занятия и внимательно посмотрел на нас.

-что случилось, Елена Александровна?

-я хочу рассказать вам Алексей Викторович(ага, так вот значит, как его зовут!), об этих «замечательных» девочках.

При слове «замечательных» она так сильно сжала мое плечо, что я чуть не закричала от боли.

Шелест прекрасно владела языком. За двадцать минут она так обильно полила нас грязью( причем, в самых культурных выражениях), что мне самой стало стыдно за себя.

-что же мне с ними делать, Алексей Викторович?

-можно послать их на воспитательные работы по облагораживанию пришкольного участка…

-замечательно! Я думаю, что это поможет.

Интересно, а нас не забыли спросить? Видимо,